Из России в Индию. Пешком, под парусами и в седле: о 103-х путешественниках и 4-х великих навигаторах - Валентин Осипович Осипов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
… Итак, когда же Лев Николаевич Толстой впервые мог «соприкоснуться» в чем-то индийским «вживую»? Ясное дело, что Индия более или менее всерьез могла стать для него известной, когда стал студентом Восточного отделения Казанского университета. Но вот что и как искал он индийское вне лекций и учебников?
Ответ из-за рубежа. Это я прочитал книгу «Жизнь Толстого» классика французской литературы Ромена Роллана (1866–1944). Он, истинный друг нашей страны, к тому же был влюблен в Толстого, они даже переписывались. Так в книге такой факт: студент Толстой встретился в Казани и беседовал со странствующим буддийским монахом. Увы, не сообщено, что потянуло его к монаху или монаха к студенту. В тот год газеты сообщали, что английские колониальные войска впервые достигли Инда. Прочитал я и том, что в эти же свои студенческие годы Толстой познакомился с замечательным памятником индийской древней мудрости «Бхагавадгитой» и очень его ценил. Еще бы, здесь сгусток философии ненасилия.
Как бы в отступлении вернусь к внезапному для себя треугольнику Толстой – Индия – Роллан. Узнаю поразительное: не только француз об индийском в жизни Толстого, но и Толстой Роллану об Индии. Француз прочитал в одном толстовском письме (1887), что Индия оказала влияние на формирование у человечества понятий добра и красоты. Но Толстой не идеализировал Индию, шла, к примеру, критика кастовой системы.
Есть продолжение. В 1926 году в одном из писем Роллан признавался в благоговейном отношении к памяти Толстого. И кому же доверился? Выдающемуся индийскому писателю и мыслителю Рабиндранату Тагору.
1851. Строчка первая! Самое первое упоминание Индии из-под пера Толстого сыскал я в самом первом – вот же как! – томе знаменитого 90-томника его полного собрания сочинений.
«Индостан» – вывел он, когда занимался переводом «Сентиментального путешествия» англичанина Стерна. Газеты сообщали, что в Индостане война. Это Британия продолжала расширять свои колониальные владения.
Когда же Толстой приступил приобщать к Индии своих соотечественников как просветитель? Это, пожалуй, 1855 год, с его статьями «О народном образовании» и «Прогресс и определение образования». Здесь Индия представлена и как великая древняя цивилизация, и как страна. которую завоевала Англия.
Откровения в письмах. Любил Толстой писать письма. Тома, тома в собрании сочинений. Бывало, что его российские корреспонденты прочитывали кое-что и об Индии. Не минуло даже его супругу Софью Андреевну (1884 г.): «Читал Будду, и чтение было серьезное».
Но с особым старанием я стал разведывать: когда самое первое письмо пришло из Индии к Толстому и с чем ушел ответ?
В 1894 году первое письмо. Прислал его бывший офицер индийской службы в совестливом порыве получить совет как дальше жить. Особо выделю: то был англичанин, один из тогдашних 200 тысяч охранителей колонизаторского режима.
Индия еще только искала себе политические и нравственные дороги к освобождению. Как и в России многое шло от писателей. Прижизненный классик Рабиндранат Тагор, тогда 32-летний, утверждал с прискорбием: «Какая же все-таки несчастная, богом забытая наша страна, где не хватает простой воли к действию! Истощилась способность мыслить, чувствовать, ослабли страсти…»
И вот ответ Толстого офицеру-англичанину: «Наша жизнь так коротка и сила разума, которая в нас, так велика, что не стоит жить, поступая неправильно». В тот год англичане захватывают Читрал и покоряют восстание в Манипуре.
Писано письмо из Индии потому, что Толстой здесь духовный пастырь многих. Уже давно читаемы и почитаемы «Война и мир», «Анна Каренина» или, например, «Плоды просвещения», «Крейцерова соната» и даже такая очищающая совесть публицистика, как «Так что же нам делать?» и «Чем люди живы».
Тема «индийских» писем Толстого прозвучит у меня далее не раз.
Записи в дневниках. Объявляю с особым чувством: Индия прописана в дневниках Толстого на постоянное жительство. В них многие десятки раз что-то в связи с индийским чувствами-переживаниями их автора. Всего «индийского» из дневников для моего очерка в границах популярного предназначения не вычерпать Я выбираю наугад 1895 год. Запись 21 февраля – здесь мысль, что нельзя быть солидарной с Англией, которая угнетает Индию. Или в следующем году (31 июля): «Было письмо от индуса Тода и прелестная книга индийской мудрости». Речь о труде прославленного Свами Вивекананды «Философия йога. Лекция о раджа-йоге, или Овладение внутренней природой» (издана в США); но я обязан и такое обнародовать – в 1908 году в дневнике появилось «Вивекананда мало удовлетворяет. ”Дюже умен”».
Новый век – запись: «1 января 1901 г. Москва. Пишу утром/…/ Читал “Six systems of Indian Philosophy”. И остаюсь равнодушен». Речь о книге немца Макса Мюллера «Шесть систем индийской философии»).
1905-й. Эхом разгрома Японией русской эскадры появились в дневнике (19 мая) строчки о том. что только «преимуществом технических военных усовершенствований» была побеждена (колонизована) Индия.
3 июля 1906 года: «Индусы покорены англичанами: они могут жить без англичан, а англичане не могут жить без них» – какая же сходу заставляющая задуматься мысль великого стратегического обогащения.
20 октября – восхищается архитектурой индийских храмов и поэзией, затем выделил «искусство слова» Будды наравне с Христом.
29 декабря снова восхищения духовным миром этого народа – на этот раз «браминской мудростью». Он видит ее на вершине мировой духовности в одном ряду – внимание! – «с мудростью Китая, буддизма, стоицизма, Сократа, христианства»; можно всячески спорить – но беспорно одно: таковы убеждения этого творца и их надо знать.
Или 9 марта 1909 года такое о своих, Толстого, планах приобщения России к познанию Индии: «1) Очерк Индия, ее истории и теперешнего положения, 2)Легенды Кришны и 3) Изречения Кришны».
Тема «индийских» дневников Толстого прозвучит далее не раз.
Что публицистика? Выделю: Индия не раз становится активным «действующим лицом» в статьях Толстого и быть этой теме в моём очерке далее многажды. Сейчас заявлю для «затравки» то, что меня поразило с особой силой: как в одно связывал-увязывал Толстой беды своего народа и индийского. «О жизни» – философский трактат 1888 года (замечу: более 130 книжных страниц); запрещен цензурой. Так здесь пять раз объясняется отношение к понятию «жизнь» индийской религиозной философии: буддизма. «Пора опомнится» – статья 1989 года. Она истинно бурлит и клокочет озабоченностями писателя страданиями русского человека от голода и лишений. И вдруг отсыл к индийцам с их «горстью риса». И вдруг обличение того, что сословия «господ» и «мужиков» в таком же социальном противопоставлении как в Индии
